В годы первой мировой войны национально-освободительное движение казахов оформляется в три течения, сформировавших политические партии. Вокруг газеты «Казак.» группируется наиболее значительная часть патриотически настроенной интеллигенции, выступающей за автономию Казахстана и проведение в крае прогрессивных реформ демократического толка. Эта группа позже оформилась в партию «Алаш».
Духовенство и клерикально настроенная интеллигенция южных областей Казахстана, входивших в состав Туркестанского генерал-губернаторства, образовали партии «Шура-ислами» и «Шура-улема». Этой же ориентации в 1914-1916 гг. придерживалась и группа «Yш жуз», лидер которой Кульбай Тогусов издавал в Ташкенте газету «Алаш».
Следующее течение, более слабое, чем два предыдущих, было порождено революционными группировками. Организационно оно оформилось только осенью 1917г. после раскола «Уш жуз» и образования Казахской социалистической партии — «Уш жуз».
Представители различных партий и групп заняли различную позицию во время восстания 1916 г. Редакция журнала «Айкап» выступила против мобилизации казахов. За призывы к сопротивлению журнал был закрыт. Группа «Уш жуз» также призывала к вооруженной борьбе, причем не только антиколониальной, но и антирусской.
Более умеренную позицию заняла редакция газеты «Казак». Хотя Миржакып Дулат и объявил Указ от 25 июня 1916 г. «кровавым», однако Алихан Букейханов и Ахмет Байтурсын, сознавая, что любое сопротивление приведет к огромным человеческим жертвам, были вынуждены 11 августа опубликовать обращение к казахскому народу. В нем говорилось, что только отправка людей на тыловые работы может спасти семьи мобилизованных и их хозяйства от полного разорения и уничтожения карателями.
В то же время Бахытжан Каратай пытался отговорить правительство от мобилизации и отозвать из Казахстана карательные войска. Руководители восстания осуждались, как авантюристы, не понимающие политической обстановки и обрекшие казахов на поражение несвоевременными и неподготовленными выступлениями.
Казахстан в период Февральской революции. Февральская революция была встречена в Казахстане с восторгом. Временное правительство вместо прежних структур власти начало создавать областные и уездные комиссариаты. Комиссаром Торгайской области стал Алихан Букейхан, Семиреченской — Мухамеджан Тыныш-паев. Уральской — Халел Досмухамедулы, Костанайского уезда -Ахмед Биримжанулы. б марта 1917г. всем участникам восстания 1916г. была объявлена амнистия.
Весной 1917 г. во всех казахских областях стали проходить съезды, на которых обсуждалась дальнейшая судьба Казахстана. Уже в марте группа газеты «Казак» стала оформляться в политическую партию. После длительной подготовки в июле на съезде в Оренбурге было принято решение об образовании партии, выработке программы и выдвижении кандидатов в Учредительное собрание, 5 октября партия получила название «Алаш» — имя легендарного прародителя казахов.
Партию Алаш возглавили лидеры национально-освободительного движения — Алихан Букейхан, Ахмет Байтурсун, Мыржакып Дулатулы, Халел и Жаханша Досмухамедулы, Мухамеджан Тынышпаев, Елдос Омир, Абдулхамит Жуждыбай, Магжан Жумабай. Программа партии, принятая на съезде в декабре 1917г., включала в себя требования автономии Казахстана, всеобщего избирательного права, свободы слова, печати, союзов, неприкосновенности личности, изменения аграрной политики в пользу казахов.
Региональная конференция в Ташкенте в августе 1917 г. выработала более радикальный проект автономии казахов и предложила сделать общенациональным органом газету «Бiрлiк туы», редактором которой был Мустафа Шокай.
Движение «Алаш»
Казахская культурная элита уже в 1917 году четко осознавала коренное различие своих национальных интересов от интересов и взглядов либералов России, оказалась способной адекватно выражать и отстаивать интересы своего народа. Лидеры подлинной казахской элиты стремились достичь независимости казахов законным, конституционным путем, посредством политической борьбы. Они были принципиально против насилия и кровопролития. Отвергая насилие, алашевцы выступали против диктатуры одного класса над другими, были несогласны с большевиками по вопросу о классово-репрессивной природе государства как орудия классового угнетения. В этом смысле алашевцы солидаризовались с социалистами-демократами России, считавшими, что в демократическом обществе возможна гармонизация интересов различных классов в рамках правового государства.
Такими же последовательными были алашевцы и в вопросах демократизации государственного устройства. В своей программе они выступали за наиболее передовую тогда президентскую форму правления и демократический характер выборов, обеспечивающий участие в выборах «всех без различия происхождения», а также неприкосновенность личности, свободу слова, печати и союзов.
Как реалисты-прагматики алашевцы не увлекались голым поверхностным популизмом и национализмом и тем более экстремизмом. Этим объясняется их мужественная гражданская позиция, занятая ими вопреки господствовавшим в казахском обществе мнениям и настроениям и поверхностно оцененная некоторыми исследователями как «предательство» ими национальных интересов казахов. А. Букейханов, А. Байтурсынов и М. Дулатов опубликовали в августе 1916 года письмо-обращение «Гражданам Алаша», где они выступили с призывом не сопротивляться приказу российского правительства о призыве на военно-тыловые работы. «Отказаться от этого нельзя, власть нам этого не простит, она на законных основаниях применит репрессивные меры. В степь выйдут войска — народ лишится покоя,одинаково пострадают и люди, и скот, нарушатся основы уклада…Военное положение для народа равносильно катастрофе» (Там же).
Февральскую революцию казахская культурная элита встретила с одобрением и пониманием, в отличие от свершившегося затем октябрьского большевистского переворота. В 1919 году А. Байтурсынов писал, что насколько » понятнее была казахам февральская революция, настолько же непонятной показалась им Октябрьская революция» (Там же). Хотя ряд представителей культурной элиты был назначен Временным правительством России на ответственные посты, в том числе областными комиссарами вместо прежних губернаторов, это не привело к послушному следованию правительственной политике. Помимо упомянутых А. Букейхановым расхождений с кадетами, существовали иные, все возраставшие по значимости тенденции.
Во-первых, политическое настроение в 1917 г. характеризовалось стремлением казахской нации к автономии, в общественном сознании политические идеалы свободы и самоопределения занимали ведущее место.
Во-вторых, на проходивших с марта по апрель 1917 г. областных казахских съездах выдвигались различные политические требования, которые показали независимость казахских национальных демократов от политического влияния кадетов: Тургайский и Уральский съезды высказывались за федеративную демократическую республику и отвергли ориентацию кадетов на установление конституционной монархии.
В-третьих, на Первом Всеказахском съезде, проходившем в г. Оренбурге с 21 по 28 июля 1917 г. произошло организационное оформление партии «Алаш». На этом же съезде были приняты решения по 14 вопросам, в том числе таким ключевым, как форма государственного устройства России (парламентская федеративная республика), автономия казахских областей, землеустройство казахского населения, отношение к религии, вопрос о положении казахской женщины, подготовка выборов в Учредительное собрание.
Культурная элита стала в тот момент лидером нации в деле агрегации интересов, их согласования посредством дискуссий и установления между ними иерархии приоритетов. Задача облегчалась накопленным политическим опытом предшествующего десятилетия. Сама постановка вопросов раскрывает способность культурной элиты того времени быть открытой демократическим взглядам Европы и России, реагировать на назревшие острые социальные, политические, культурные, экономические и аграрные проблемы. Либерально-демократические взгляды были соединены с необходимостью их приложения к конкретным условиям и специфике Казахстана. Была поставлена задача сближения и консолидации интересов различных групп казахского общества, разъяснение смысла предпринимаемых предложений и действий путем пропаганды и агитации.
Проект программы партии «Алаш», опубликованный перед выборами в Учредительное собрание России, ставил в качестве первоочередных задач всеобщее избирательное право, пропорциональное национальное представительство, демократическую Российскую федеративную республику с президентом и законодательной Думой, равенство автономий, входящих в состав России, демократические свободы, отделение церкви от государства, равноправие языков и др. В ноябре 1917 г. на выборах в Учредительное собрание партия «Алаш» получила большинство голосов и 43 депутатских места. По количеству голосов, полученных на выборах в Учредительное собрание (262404 голоса), «Алаш» занимала 8 место среди полусотни партий, существовавших в России накануне Октябрьской революции ( Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия. История движения Алаш. М., 1994. С.100, 117.).
На Втором общеказахском съезде в декабре 1917 г. был сформирован Всеказахский временный народный совет «Алаш-Орда» (фактически, правительство автономии казахских земель «Алаш»), задачей которого была подготовка провозглашения автономии «Алаш» с последующим утверждением ее конституции Всероссийским Учредительным собранием.
Федерация представлялась оптимальной формой правового регулирования взаимоотношений центра и национально-территориальных автономий. Самостоятельность в форме автономии не означало полной независимости. В этом требовании лидеры «Алаш» были реалистами, учитывая глубину интегрированности в политическую и экономическую систему России. Детальное разграничение полномочий центра и автономий представлялось делом, регулируемым последующими договоренностями и законодательством. Лидер «Алаш-Орды» Алихан Букейханов (чингизид по происхождению ) в обращениях к предполагаемым союзникам заявлял, что среди алашординцев «нет стремлений к сепаратизму. Мы едины с великой демократической Федеративной Россией», «мы — западники. В своем стремлении приобщить народ к культуре мы не смотрим на Восток… Получить культуру мы сможем… через Россию, при посредстве русских».
Партия «Алаш» предполагала устроение обществено-политической жизни в соответствии с европейскими демократическими политическими ценностями. В то же время доминировавшая в культурной элите западническая культурно-цивилизационная ориентация не означала разрыва с тюркским и исламским миром.
Более того, часть алашевцев, выходцев из южных областей современного Казахстана, входивших в состав Туркестанского края, М. Тынышпаев и М. Чокаев, входили в 1917-1918г.г. также в партию «Шура-и-Ислами» («Совет ислама»), возникшую в марте 1917 г. в Туркестанском крае. Эта партия опиралась на сочетание тюркского и исламского единения, актуального в условиях Туркестана, поскольку исламская религия доминировала в общественном сознании коренных этносов и племен Средней Азии и выступала фактором их объединения .
Таким образом, отчасти оправдывался прогноз А. Букейханова, высказанный еще в 1910 г.: «В ближайшем будущем в степи, вероятно, соорганизуются две политические партии соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одна из них может быть названо национально-религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое — западное направление. Первое, вероятно, возьмут за образец мусульманские, татарские партии, вторые — оппозиционные русские, в частности партию » народной свободы».
Однако, доля «восточного», религиозно-мусульманского компонента в политической и идеологической ориентации казахской интеллигенции в целом была незначительна. Поэтому лица из казахской элиты не вошли в отколовшуюся от партии «Шура-и-Ислами» группу, создавшую партию «Шура-и-Улема» («Совет духовенства»), руководствовавшую более жесткой ориентацией на принципы ислама.
Отличие казахской мусульмански ориентированной интеллигенции подмечено было в 1921 г. Г. Сафаровым, российским большевиком, впоследствии исключенным за принадлежность к троцкистской оппозиции: Мусульманская интеллигенция в лице «джадидов» (буквально: сторонников нового метода) выступает с требованием реформы школы, введения новой орфографии), изгнания арабщины и древнегреческой схоластики из преподавания и развития национальных культур. Постепенно это движение оформляется и политически как прогрессивно-национальное движение. Оно растет под влиянием татарской и киргизской (т. е. казахской) интеллигенции, где «джадиды» еще и раньше завоевали прочные позиции». Кстати, джадиды, по своей сути модернизировавшие культуру своих народов, противостояли ортодоксальной позиции «Шура-и-Улема». Таким образом, условно обозначаемые как «западническая» и «восточная» ориентации казахской культурной элиты фактически представляли главную общую тенденцию модернизации общественной и политической жизни в начале 20 века.
Лидеры Алаша Октябрьский большевистский переворот восприняли негативно, тот же А. Байтурсынов позднее писал, что февральская «первая революция была правильно понята и с радостью встречена казахами потому, что, во-первых, она освободила их от гнета и насилий царского правительства, а во-вторых, подкрепила у них надежду осуществить свою заветную мечту — управлять самостоятельно. То, что вторая революция показалась казахам непонятной, объясняется просто: у казахов нет капитализма и классовой дифференциации, даже собственность у них не так разграничена, как у других народов. Наводила же ужас на казахов Октябрьская революция своими внешними проявлениями. На окраинах большевистское движение сопровождалось насилиями, грабежом, злоупотреблениями и своеобразной диктаторской властью, говоря короче, движение на окраинах часто представляло собой не революцию, а полнейшую анархию».
В ходе развязанной большевиками гражданской войны и предшествовавших событий 1917 г. стало очевидным, что жузы утратили свою роль основного фактора социально-политической сегментации казахского общества. Но на политическое размежевание помимо идеологии, воздействия основных политических сил России, интересов разных социальных слоев, влияли различия в политических позициях между представителями регионов в рамках тех же самых партий. Региональные различия между Западом, Севером и Востоком, Югом и Юго-Востоком Казахстана, частично совпадали с традиционными территориями расселения трех жузов, поскольку административно-территориальное деление на области учитывало особенности сезонных кочевок.
На Западе Казахстана действовало Западное отделение «Алаш-Орды», на Севере и Востоке — наряду с партией «Алаш» действовала партия «Уш жуз», на Юге — одни и те же казахские деятели входили и в «Алаш» и в «Шура-и-Ислами».
Сторонники радикального подхода к назревшим социальным проблемам, в том числе решению земельного вопроса, вопроса о бесправии женщин, продолжая линию журнала «Айкап», связывали национальную самостоятельность с удовлетворением интересов малоимущих и неимущих слоев.
Политические взгляды партии «Уш жуз», возникшей в конце 1917 г., характеризуются противопоставлением партии «Алаш», поскольку «Ушжузовцы» придерживалась политической платформы левых социалистов-революционеров (эсеров), эсеровской концепции объединения рабочих, крестьян, городской мелкой буржуазии в аморфный класс «людей труда». На практике ее активное политическое развитие шло в сторону консолидации с большевиками и к июню 1918 г. большинство «Уш жуз» приняло сторону большевиков и партия распалась. Членами «Уш жуз» были часть мелких чиновников, кустарей, учителей, фельдшеров, учащихся.
Вышеупомянутое предположение А. Букейханова о «западнической» ориентации на оппозиционные российские партии подтвердилось в факте присоединения радикальных элементов казахской интеллигенции к ведущей революционной партии — партии большевиков. С другой стороны, частичное подтверждение его тезиса об ориентации на мусульманские татарские партии проявилось в эклектичности воззрений «Уш жуз». Эта эклектичность проявлялась в сочетании требования тюрко-татарской федерации и популистских лозунгов, близких большевистскому «Вся земля — крестьянам!», включения «справедливых требований шариата в закон казахского суда», хотя согласно программе партии «Алаш», часть гражданских дел и так предполагалось отнести в компетенцию духовных судей — казиев.
Для сторонников радикального подхода,примкнувших к большевикам, привлекательным моментом в программе большевиков было признание права наций на самоопределение. С другой стороны, в чем и была сила большевиков, они опирались на четко поставленную организацию, на поддержку со стороны парткомитетов Оренбурга, Омска, Ташкента.
Присоединение к большевизму было закономерным следствием размежевания и поляризации между основными политическим силами в ходе гражданской войны: логика жесткого военно-политического противостояния приводила к альянсу и поглощению слабых политических групп и партий сильными и мощными партиями и движениями. Лица, не разделявшие воззрения «Алаш-Орды» неизбежно восприняли главные идеи, формы публичной деятельности, способы организации, символы и лозунги большевистской партии, поскольку действовал механизм имитирования.